О ВАЖНЕЙШЕМ ИЗ ИСКУССТВ. ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ
Автор: Олег Березин
Опубликовано в издании «Синемаскоп», №51 07-09/2015
Читать статью
События последнего времени, происходящие в сфере государственного регулирования кинематографии, заставляют признать, что многолетние усилия так и не привели к появлению стройной системы взаимоотношений органов государственной власти, киносообщества и зрителей, граждан нашей страны, в интересах которых и ради которых производится основной продукт отрасли – фильмы. Возникает полное ощущение, что современная модель государственного управления российской кинематографией как отраслью по созданию «кодов и смыслов в аудиовизуальной форме» терпит очередной крах. Очередной потому, что на протяжении более чем вековой истории российский кинематограф пережил уже такое количество трансформаций, которого, видимо, не переживала ни одна другая сфера человеческой деятельности в нашей стране.
Достаточно только вспомнить все пертурбации: начиная от первых попыток установления контроля со стороны государства за новым видом искусства в дореволюционной России до в общей сложности более десятка принципиальных изменений структуры управления отраслью в советские годы. В свое время развитие телевидения добавило разнообразия в парад управленческих новаций, привнеся в структуру управления аудиовизуальной сферой еще и Гостелерадио СССР. Появление домашнего видео вызвало споры о ведомственной принадлежности нового канала доставки фильмов зрителю: то ли это «кино» и сфера ответственности Госкино, то ли «телевидение» и, соответственно, сфера контроля Гостелерадио. Развал СССР и последовавшие политические и экономические кризисы не позволили системе государственного управления оперативно взять под контроль новый способ потребления фильмов – Интернет, который долгие годы находился вне сферы какого-либо регулирования со стороны государства.
Наследие советских решений и попытки оптимизации управления аудиовизуальной сферой в 1990-х годах привели к упразднению в 2004 году обособленного института – Госкино РФ – и к очередной передаче его функций Министерству культуры. При этом регулирование телевещания как разновидности СМИ было сохранено за Министерством связи и массовых коммуникаций. Впоследствии под контроль Минсвязи были переданы и вопросы регулирования Рунета.
В 2010-е годы дальнейшие усилия по оптимизации вернули из небытия созданный еще двадцать лет назад, в 1995 году, Фонд социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии, на который были возложены функции развития «коммерческого сегмента» отечественного кинопроизводства.
Но парадокс всех этих новаций заключается в том, что, несмотря на достаточное количество агентов по управлению отечественным кинематографом, основные институты этого самого кинематографа живут собственной жизнью. Одна часть из них не имеет ничего общего с государственной политикой в области поддержки кинематографии, так революционно в свое время продекларированной в важном для отрасли «законе о кино» 1996 года, в то время как другая часть выстраивает собственные модели существования в координатах «мы и наш госбюджет.
В результате мы видим удивительные «рейтинги полезности» тех или иных фестивалей – хотя зачем нам эти рейтинги, если достаточно одного личного мнения о нужности для общества того или иного фестиваля? Мы имеем загубленное инженерное кинообразование – действительно, зачем нам киноинженеры, если мы сами не производим никакого оборудования для кинематографии своей страны? Ведь нам не нужно заботиться о формировании собственных компетенций в области кинотехники, о развитии творческого класса отечественных инженеров, нацеленных на создание прорывных кинотехнологий. У нас абсолютно непрозрачная политика в области сохранения кинематографического наследия: при наличии в стране более двадцати государственных киноархивов, архива Гостелерадио и десятков ведомственных киноархивов в России нет единой государственной стратегии их оцифровки – каждому просто выделяется отдельное финансирование из бюджета для самостоятельного освоения. Но это и логично: если нет специалистов в области цифровых архивов, нет единой политики в области технологий оцифровки кинонаследия, то и расходы бюджета можно многократно увеличивать, удобряя почву для «мастеров освоения госбюджета». Зачем нам вообще собственная кинонаука, если мы сначала доводим до ручки целый научно-исследовательский институт, а затем сливаем его в другую структуру под лозунгом очередной оптимизации и тем самым уничтожаем инструмент развития отрасли – от разработки стандартов и технических регламентов до опытно-конструкторских работ, результат которых не всегда может быть очевидным мгновенно, но без которых невозможно ни одно открытие в области технологий. Мы просто делаем вид, что в стране не существует научных кинотехнических и киноведческих журналов, вместо того чтобы поддерживать инициативы по их изданию. Мы финансируем производство тысяч страниц «аналитических отчетов», но не финансируем профессиональные социологические исследования. А ведь мир за последние годы очень изменился, и сегодня мы даже не представляем, что смотрит наш зритель (кассовый сбор – далеко не самый точный показатель), как он смотрит фильмы, почему он их выбирает и что выберет завтра. Мы пытаемся говорить о каких-то целях и задачах абсолютно вслепую – мы перестали понимать, кто он – зритель наших фильмов!
Наведение хотя бы мало-мальского порядка в системе госфинансирования киноотрасли, установление ясных приоритетов поддержки кинематографии государством в интересах всего общества, а не его части, чревато не всегда самыми приятными открытиями для тех, кто выстроил под себя модели «бюджетного самофинансирования».
Вы спросите: «А в чем конкретно бардак?» Возьмем, к примеру, пресловутое прокатное удостоверение. Когда-то, в годы советской власти, оно служило инструментом репертуарного регулирования, цензурного контроля со стороны государства, установления сроков проката фильмов в соответствии с условиями контрактов (в первую очередь это касалось зарубежных фильмов). Прокатное удостоверение также устанавливало возрастные ограничения для зрителей. Таким образом, оно было своего рода печатью «разрешено к показу» от лица монопольного прокатчика-государства. В девяностые и нулевые годы оно стало скорее удостоверением легальности фильма, то есть его наличие подтверждало, что фильм демонстрируется на законных основаниях, потому что между правообладателем и дистрибьютором фильма заключен лицензионный договор. Это предотвращало «парад дистрибьюторов», когда права на один и тот же фильм, да еще на одной и той же территории, заявляло сразу несколько дистрибьюторов-коммивояжеров.
Параллельно в сфере теле- и интернет-вещания сформировалась созвучная система контроля за аудиовизуальными произведениями, но организованная принципиально иначе. Главную роль в этой системе контроля играет Роскомнадзор, известный сегодня каждому пользователю Интернета, телезрителю и читателю. К функциям Роскомнадзора относится в том числе государственный контроль и надзор в сфере защиты детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию, контроль за соблюдением лицензионных условий и требований по изготовлению экземпляров аудиовизуальных произведений, а также, согласно недавно принятому «антипиратскому закону», ограничение доступа к информации, распространяемой в Интернете с нарушением исключительных прав на фильмы. Но зачем при наличии такой, пусть и не идеальной, но достаточно логичной системы контроля в виде Роскомнадзора иметь еще и институт прокатных удостоверений в области кинотеатрального проката и проката фильмов на физических носителях?
Почему нельзя распространить функции Роскомнадзора по контролю за соблюдением законов в аудиовизуальной сфере и на сферу кинотеатрального проката и проката фильмов на физических носителях?
Почему? Потому что это уже другое ведомство! Прокатное удостоверение – это Министерство культуры, а Роскомнадзор – это Министерство связи: бюджеты и базовый инстинкт чиновника «разрешить/запретить» этому противоречат. Вот и весь ответ!
Вы возразите: «А как же возрастные ограничения?» Ведь прокатное удостоверение предназначено не для того, чтобы вписывать туда дату предполагаемого релиза фильма (как гласит свежая законодательная инициатива Министерства культуры), а для того, чтобы указывать возрастные ограничения. Да, конечно, это едва ли не «ключевая» чиновная функция – ведь все наши чиновники в душе социологи, педагоги, киноведы и т. д.
Почему функцию установления возрастных ограничений нельзя передать, например, Фонду кино?
В Фонде есть экспертный совет, или же можно сформировать дополнительный орган, состоящий действительно из представителей зрительского сообщества, который будет определять пресловутые «возрастные ограничения» (например, как это происходит в США под эгидой Motion pictures association of America).
Возвращаясь к Фонду кино. Какой смысл иметь сегодня две структуры, которые отвечают за формирование и реализацию механизмов государственной финансовой поддержки кинопроизводства?
Почему не сконцентрировать всю компетенцию в области осуществления государственной политики в области кинематографии в Фонде кино? Почему не реализовать механизм его прямого субсидирования из федерального бюджета, поручив Фонду также поддержку дебютов, авторского и детского кино, разработку и реализацию стратегии развития отрасли кинематографии в целом?
Почему не подумать над разнообразными мерами государственной финансовой поддержки, такими как, например, предоставление для некоторых проектов лишь финансовой гарантии участия Фонда кино в производстве на определенных условиях, тогда как сами деньги продюсер получит после того, как представит готовый фильм? Это не новшество, а классическая система советской модели финансирования кинопроизводства – не идеальной, но и не самой, на мой взгляд, худшей в мире. Эта мера возродит ответственность многих продюсеров за результат, а не за процесс, и может стать альтернативой тотальному внедрению «возвратности» средств, обескровливающему отрасль. При этом сам факт государственной финансовой поддержки не должен ставиться под сомнение: в мире более 120 различных форм государственной поддержки кинопроизводства, и даже Голливуд активно пользуется такой поддержкой – от налоговых льгот на уровне штатов и участия крупных финансово-промышленных корпораций в финансировании производства фильмов до привлечения национальных схем софинансирования со стороны иностранных государств (см., например, кооперацию Голливуда и Китая, Новой Зеландии, Европы и т. д.). Но государственная финансовая поддержка не должна сводиться к возвратному или безвозвратному финансированию производства (в таком упрощенном виде – это прерогатива банков), а должна быть направлена на сбалансированное развитие киноотрасли.
Например, Фонд кино (и здесь не надо никаких новых организационных конструкций!) может стать центральным связующим звеном между государством и коммерческими сегментами кинематографии. Фонд заинтересован в развитии коммерческого кинопроката в силу поставленных перед ним задач. Фонд юридически может аккумулировать не только бюджетные но, что важнее, внебюджетные средства, и, на мой взгляд, именно сегодня Фонд должен стать агентом финансовой поддержки и стимулирования не только производства и проката, но и показа российских фильмов – демонстрации фильмов в кинотеатрах и через другие каналы дистрибуции!
У Министерства культуры такой поддержки не получается, так как оно уже не первый год ведет «необъявленную войну» с кинотеатрами, которые не просто не берут «под козырек» когда надо, но еще и ставят неудобные вопросы, например, про Российское авторское общество, подчиненное, кстати, тому же Министерству культуры. Они просят Министерство культуры не вести себя как слон в посудной лавке и не проявлять порой некомпетентность в экономике кинотеатрального показа, то предлагая ввести НДС на зарубежные фильмы, даже не подозревая, что этот НДС дистрибьюторы зарубежных фильмов платят уже давно; то предлагая услуги по установлению дат релизов фильмов, не представляя механизма формирования репертуарной политики; то навязывая внедрение единой системы учета продаж кинобилетов (не спорю, очень нужной!), даже не озаботившись вопросами стандартизации этой системы, формализации протоколов обмена данными, сертификации билетных программ, обеспечения достоверности передачи информации о проданных билетах. Самое правильное, на мой взгляд, что сделало сегодня Министерство культуры в части ЕАИС, это то, что, передав ее под управление Фонда кино, оно воздержалось от дальнейших вмешательств в ее работу.
В преамбуле «Закона о государственной поддержке кинематографии РФ» записано, что государственная политика в области кинематографии основана на следующих принципах: признание кинематографии областью культуры и искусства, обязательным условием существования которой является развитие творческой, образовательной, производственной, технической, научной и информационной базы; ответственность государства за сохранение и развитие кинематографии; создание населению условий для доступа к произведениям кинематографии.
Убежден, что сегодня назрел вопрос реформирования нынешней неэффективной системы управления киноотраслью. В этот процесс должны быть активно вовлечены и Фонд кино, который может стать аналогом французского центра национальной кинематографии (CNC), и Министерство связи, и действительно общественные организации и авторитетные лидеры не только кинопроизводства, но и кинотеатрального проката и показа – как коммерческого, так и некоммерческого, телевидения, интернет-индустрии, широкого слоя творческих людей (организаторов кинофестивалей, СМИ, бизнесменов и предпринимателей). В конечном итоге российская кинематография – это часть нас, нашей страны, в которой жить нам и нашим детям. И только от нас зависит, какой будет наша страна и какой будет ее кинематография.
© 10.09.2015, Олег Березин
